В очередной раз пройдясь по покоям, черноволосая Наргизшах, заломила тонкие руки и досадливо отмахнулась от одной из рабынь, которая услужливо поднесла огненной своей госпоже прохладного щербету.
Кусок в горло не лез уж какой день подряд. Хотелось только молиться и плакать, чем собственно и занималась все свободное время супруга Баязета Красивого. А этого самого свободного времени у нее было ну просто отбавляй!
Безусловно все эти волнения из-за грядущего испытания. О, ну зачем, зачем бедный ее супруг согласился на все это? К чему? Для чего?
Нет, ну конечно Наргизшах султан не сомневалась, что Повелитель ее сердца с честью сумеет пройти огонь и доказать всем неверующим, что он как никто другой достоин занимать трон Халифов! Она была уверенна… Почти. Если и сомневалась, то самую малось. Но эта толика сомнения медленно убивала бедную Наргизшах.
Но что если испытание пройдено не будет? Что если Баязет погибнет в огне? Кто взойдет на трон? Ведь сыновей Пророк так и не послал их семье… Не стать ей Валиде султан.
«О, Пророк! Ты все видишь и знаешь! Не допусти, что бы бедный муж мой погиб такой страшной смертью! Сотвори чудо, защити его от всех напастей и бед! Не разлучай меня с любимым моим, со светом моих очей! Молю!».
Не завидна участь вдовы. Печальна и горестна, особенно когда ты так молода и хороша собою. Но не только своя судьба страшила Наргизшах, потому как сердце ее было добрым и чутким. Что же станется с Фидан? А с остальными рабынями Баязета? Ведь все они практически обречены. Ах, как же все это страшно! Жутко!
- Огонь разожгите, бахур раскурите! – только и вымолвила султанша. В покоях и так было душно но на это юная женщина не обращала внимания. – Да благословит Пророк всю нашу Династию, да дарует нам покой и процветание!
- Да, госпожа, сейчас разожгу… - промямлила одна из служанок, понимая, что сейчас переживает ее хозяйка. – И… Хоть Вы и велели никого не допускать в Ваши покои, но… Уже с добрые три четверти часа Вас желает Рашид Халиф, и слушать не желает о том, что Вы его не примите.
Султанша только глаза к небу, точнее потолку, мученически возвела. Вот только кузена ей сейчас тут и не хватало. Ведь сказали же ему, никого не принимают… Но, делать нечего. Зная упрямый характер Рашида, можно было точно сказать, он не уйдет, покуда не добьется своего.
- Ладно, так и быть. Пригласи его. И вели подать фруктов каких… Или еще чего. Сама решай, короче говоря… - с тяжелым вздохом черноволосая опустилась на тахту, сложила руки на коленях, и попыталась изобразить радушие. Так сказать подготовилась к появлению «дорогого» гостя.

- Приветствую тебя, Рашид… - на хорошеньком личике огненной госпожи появилась тень вымученной улыбки, которая вышла не слишком-то натуральной, потому как в глазах снова мелькнула тревога, которая уже многие дни мучала ее, не давала дышать свободно. Но делать нечего, она султанша крови, супруга султана Баязета Красивого, Властелина этого мира, и должно вести себя соответствующе, выказывать свои чувства, это не достойно. – Чем же вызвана такая настойчивость в желании видеть меня? Ведь мои рабыни, кажется ясно сказали, я никого не желаю видеть. Никого…
Не слишком то вежливо. Но сейчас султанше было все равно. А все потому что ничего кроме раздражения Наргизшах сейчас не испытывала.
- Надеюсь все хорошо? Здорова ли наша огненная султанша, твоя матушка?
Зная своего кузена, султанша понимала, что как бы ей не хотелось видеть ни одной живой души, но принять его будет нужно. Еще и мило побеседовать, потому как просто так сын милой тетушки Михрии не уйдет.
Неисповедимы пути Пророка. В этом Наргизшах могла убедиться в очередной раз, глядя на своего кузена, который вел себя просто безобразно. Будто у себя в покоях находится, право слово.
Как забавно ведь когда-то она должна была стать женой этого человека. И, она сама жаждала этого. Мечтала об этом. Представляла, как будет делить ложе с этим мужчиной, как родит ему множество сыновей, как будет принимать его ласки… Как же горько султанша рыдала, когда поняла, что теперь ее жизнь во власти Шамсият, и супругом ее будет Баязет.
А теперь… А что теперь? Она жизни не могла представить себе без глаз своего прекрасного повелителя! И содрогалась от одной только мысли, что к ней может прикоснуться другой мужчина. Никогда! Уж лучше взойти на костер, вслед за своим супругом. Да, стыдно было признаваться, но дочь Айше и Ахмеда влюбилась в сына рыжеволосой змеи, которого народ и за султана то не считал.
«Пророк, за что мне все эти испытания? Кто обрушил мне все эти несчастья да мучения на голову?».
В покоях стояла звенящая тишина, нарушаемая только хрустом яблока. Каким же самодовольным и противным показался Наргизшах в это мгновение Рашид. Отчаянно захотелось вскочить с места и приказать страже вытолкать наглеца из покоев. Из дворца! Что бы более никогда не видеть этих насмешливых глаз.
- Скучала ли я по тебе? – голос султанши дрогнул от негодования. Да о чем вообще токует ее кузен? Именно ради этого он пришел к ней? Спрашивать, как она поживает и скучала ли по нему?! Еще и накануне таких страшных событий, как испытание огнем, которое предстоит бедному ее мужу. Форменное издевательство. – Смею напомнить тебе, Рашид, что мне, как благопристойной женщине, положено думать только о моем Повелителе и молитвах, которые я буду возносить Пророку, дабы он продлил его годы.

- Я не желала видеть никого кроме своего супруга… И сейчас очень хотела бы остаться одной. И, позволю не согласится с тобою, невежливо кривить душой и лгать, что сейчас самое время болтать о глупостях и баловать себя сластями.
«Что бы ты подавился этим куском яблока!» - с каким-то непонятным исступлением подумала султанша, глядя на Рашида, хрустящего и чавкающего, словно нечистое животное, в простонародье называемое свиньей.
О, Пророк, каким же мерзким был этот мужчина! С этой вечно ехидной улыбкой, с прозрачными водянистыми глазами! Пророк свидетель, на сотую долю секунды Наргизшах стало даже жаль Хатшепсут, которая по велению небес, вынуждена была делиь ложе с этим наглецом. Как же мерзко…
«Глаза цвета воды… О, Пророк, спаси и помилуй меня и семью мою от всяческих бед и горечей!» - с внезапным ужасом подумала супруга султана Баязета Красивого, вспомнив рассказы нянюшек, о том, что голубые глаза вестники больших бед.
- Когда-то была. С тех пор много времени прошло… И не стоит поминать былое. Раз уж я нарушила свое уединение, то слушаю тебя, брат мой. Зачем ты пришел? Я слушаю тебя очень внимательно.  
Не могла поверить султанша, что ее кузен, не вспоминавший о ней столько времени, взял, да и соскучился. Пророк, это же просто нелепо. Да они ведь почти и не общались никогда.
Однако дальнейшее развитие беседы не то слово изумило султаншу. На какое-то время ей показалось, что она в мраморное изваяние превратилась, которое не может вымолвить ни слова. Ни звука.
Пророк! Неужели этот мужчина называет ее супруга гнойным нарывом? Позором?! Откуда он понабрался эдакой дерзости? Как посмел?
- Благодари священное пламя, Рашид, что ты брат мне, иначе дорого бы ты пожалел за эти слова, слезами кровавыми умылся бы, - с этими словами Наргизшах сжала руки в кулаки, да так сильно, что костяшки побелели. Как же в эту секунду она ненавидела кузена! – Кто ты такой, чтобы говорить такие вещи о Повелителе?! О твоем владыке, которому ты не достоин целовать даже подол одежды! О том, который может лишить тебя жизни в любую секунду!
Ярость застилала глаза огненной госпоже, которая кажется потеряла разум, говоря такие резкие и непочтительные вещи, тому в венах которого текла огненная кровь Халифов.
Но, что делать. Не могла Наргизшах слушать эти едкие речи о бедном муже ее, который не виноват совершенно ни в чем. Ведь он всего лишь невинная жертва обстоятельств! Во всем виновата Шамсият Валиде Султан!
Право слово, если бы взглядом можно было убить, то Михрия султан давно бы уже лишилась своего ненаглядного сыночка.
- Немедленно встань, принеси мне извинения, за такие дерзкие речи! Оскорбляя моего господина и мужа, ты вдвойне оскорбляешь меня, Рашид. Извинись и уходи отсюда, покуда я не позвала янычар, которые выкинут тебя из моих покоев, как шелудивую собаку.         

- Это ты опомнись и следи за своими речами! – пройдясь по покоям, султанша выместила раздражение на ни в чем неповинном пуфике, злобно толкнув его ногою. Легче правда не стало, потому как с куда большим удовольствием она набросилась с кулаками на кузена. Но такое непозволительно для женщины. Ведь она всегда стоит ниже мужчины.
– И знай, что только из любви к тетушке Михрии я буду милостивой, иначе я приказала бы вырезать тебе язык. И с радостью смотрела, как ты захлебываешься кровью!
Не шутила сейчас Наргизшах, ох не шутила. Любовь к Баязету словно бы лишила ее разума. Она видела в муже своем только душевные достоинства и красоту, и никто не смел оскорблять его.
Да супруг ее был любвеобилен. И это мягко сказано. Ведь чуть ли не каждый день в покоях его бывала новая наложница, ибо Баязет, как все знали, очень любил невинных девиц. Частенько, по примеру покойного отца он усердствовал с вином. Совершенно не занимался делами государства. Но… Когда он смотрел в глаза Наргизшах, перебирал пальцами ее волосы, или же просто нашептывал на ухо ей какие-то нежности, в груди султанши горел настоящий пожар.
О, священный огонь, если бы она смогла понести и родить сына, то никакого испытания огнем и не было бы! Ведь мальчик, наследник, это верный залог того, что правление Повелителя благословлено самим Пророком.
«Однако, следует признать… В чем-то Рашид прав, я словно гнилой плод! Не умея выполнить свое предназначение, родить мужу ребенка, женщина никчемна. Словно бы она гнилой плод, от которого вреда больше нежели пользы!».
Но самое страшное, что в глубине души молодая султанша понимала, что это огненное испытание может закончиться именно так, как только что озвучил ее кузен. Бедный ее Баязет может погибнуть, потому как нету в нем огня. Нету. И если он умрет… Мужем ее может стать Ибрагим или Айдин… Или же Рашид?! Нет, только не он! Никогда! Ни за что! Прав на трон он не имеет!
- Запомни хорошенько Рашид, - голос огненной дочери Династии был звонок и полон решимости и негодования. Точнее даже ненависти. В этот момент она ненавидела Рашида. – Никогда я не буду твоей женою, никогда ты не прикоснешься ко мне даже кончиком пальца. Никогда! Пророк все видит и защитит моего мужа… Но, даже если бы я овдовела и была вынуждена стать твоею… То… Да я скорее яд приму, или же кинжал принесет мне покой и вечную тишину, но своего Повелителя и господина я не предам. Ему принадлежит моя душа, мое сердце, моя любовь. А ты, словно шакал, заслуживаешь палок и презрения! Пойди прочь, никогда более видеть тебя не желаю.