Полночь, лес, права рука в белом лоскуте, левая в черном, немного меда, немного колодезной воды и про всё три свечи, - вот ваш рецепт ворожбы на любимого. Ни то чтобы Розмари не ведала силу бабьего колдовства, ни то чтобы она сама когда-то не пыталась призвать любовь эдаким простым и девичьим способом, но, пожалуй, обвинять ее в ведьмичестве было равносильно тому, чтобы слепого обвинить в убийстве стрелами. Гадание – это одно. Это практический опыт и знание слова карт, банальное умение правильно читать. Магия – это другое. Магия даруется с рождения, ею нельзя научиться или забыть, ее нельзя постичь без определенного таланта и способностью к обучению.
Розмари знала, что по ту сторону гор Ольдеграс ее не примут с распростертыми объятиями. Здесь царила Церковь и власть ее была особенно крепка, здесь не признавали деревенщин, не радовались малым радостям жизни, искали подвохов в каждом чужеродном жесте. Ей было здесь не по себе, в этом холодном и лицемерном обществе она ощущала себя белой вороной, третьей лишней, но бежать уже было некуда, двери дома давно захлопнулись перед ней раз и навсегда, а монашеский обед засел уже поперек горла. Теперь же приходилось мириться. Мириться даже с тем, что из-за нее страдают другие, совершенно привыкшие к этому обществу и положению дел, люди. Взгляд Инквизиции привлек к себе Эдуард, хоть тот и был у них на хорошем счету до ее прихода в фаворитки.
Ей было немного стыдно, но от сумы, как и от тюрьмы, не отпишешься заранее. Злые языки заговорили о ее ведьмовском даре. Бред сивойй кобылы конечно, но слухи в местных кругах играю порой ключевую роль. Эдуарду это не понравилось. Уже какое-то время он был порядком взвинчен сплетнями и молчаливой реакцией Инквизиции, новоиспеченная баронесса Кох охотно заразилась от него этим беспокойством. Не прошло много времени, как маркиз Трюффо собрался в столицу, переговорить какие-то новости и дела с церковниками, а заодно и настоял на встрече с его «доверенным лицом», которому на момент отлучки он поручил защиту любовницы от неучтивых рук. Правда, любовник ей не советовал задаваться вопросом какой человек в здравом уме бросится против священных воинов. Да она и так бы не стала. В конце концов, у него были дела, в которые было вовсе необязательно посвящать своих женщин. Тем более, посвящать женщин далеких от дворцовых интриг.
Она сидела в кабинете Эдуарда, ожидая прихода наемника. Времени еще было достаточно, но деревенская жизнь приучила ее не опаздывать на встречи, всегда приходить за несколько часов вперед. Да и, честно сказать, в этом поместье было откровенно нечем заняться. Разве что рассматривать бесконечные полотна картин, развешенные по всему дому непонятно из каких целей. Нет, конечно, красота и уют – это дело приятное, но, кажется, в последнее время роскошь аристократии была несколько излишне вычурной, неестественно броской. Это напрягало и давило скромную женскую душу.
- Вы пришли? – Когда она рассматривала книжный стеллаж, дверь кабинета негромко хлопнула, извещая ее о присутствии здесь постороннего. Правда, в руки попалась довольно интересная церковная книга о сотворении Бытия и формы человеческой мысли, поэтому Розмари не постеснялась не поднимать глаз на новоприбывшего. Да и, по правде говоря, она не видела смысла создавать хорошее впечатление на мужчину, с которым, скорее всего, встречается в первый и последний раз в жизни. – Маркиз Трюффо сказал, что вы можете мне помочь с моими проблемами.. с властью, - она говорила не совсем уверенно, будучи немного отвлеченной и незнающей до конца, сколько информации известно наемнику о сути проблемы, - но насколько вы посвящены в дело?

Закрыв книгу и поглаживая ее, средним и указательным пальцами, по корешку, Розмари на одних каблуках обернулась в сторону вошедшего и быстро оценила его взглядом. В принципе, обычный человек. Такие в ее родной деревне обычно почву возделывали или по кабакам ежедневно шлялись, в общем, ничего удивительного и примечательно. Наверное, именно такие идут в наемники и воры? В конце концов, нет более удачливого человека, нежели тот, которого не замечают. Насколько оценима в их деле неприметность?
- Ну, свои подозрения Церковь имеет уж точно не "вроде бы". Насколько мне известно, она вообще редко в чем-то сомневается, за это ее и уважают и терпят. - Безразлично кивнула, продолжая свой таинственный обряд с поглаживанием книги. Как не странно, но этот жест ее очень успокаивал. Мягкая обложка оказывала то самое неоценимое влияние, которое оказывает на человека все мягкое и теплое. Ассоциации уюта и комфорта, семейного очага. Поэтому, да, она не намеревалась в данный момент ставить книгу обратно на полку, а вот не говорить не приходилось, ибо мысли, мысли, мысли... Мысли имеют странное свойство быть озвученными, иначе для человека они теряют свою первозданную ценность, забываются. Если же мысли высказывать, то рано или поздно о них кто-нибудь да напомнит. Может быть, в тот самый момент, когда вспомнить о них будет жизненно необходимым. - А вот необоснованные или нет - это решать не нам. В конце концов, если я и мой любовник не видим в этом оснований, то это не значит, что кто-то другой не разглядит то, о чем мы ранее не ведали. Да не в этом суть. - Делая смысловую паузу и переведя дух, баронесса Кох задумчиво поднесла краешек книги к губам, а затем плавно опустила его на подбородок, чтобы не мешать звуку распространяться по комнате: - Я не хочу об этом говорить. Как верующему человеку мне неприятно слышать все эти оскорбительные претензии, говорящие что я чуть ли не под страхом смерти вела своего мужчину в постель. Маркиз вам не говорил как вы должны меня защищать?
Она правда интересовалась этим вопросом. Столь сумбурно удаляясь, Эдуард не удосужился предупредить любовницу о том кто к ней придет, а уж тем более не имел привычки досконально объяснять то, что им с этим пришедшим необходимо сделать.  Да, "спасти и сохранить" - это ясно. Яснее некуда, так как другого и быть не могло в нынешней ситуации. Разве что он бы не решился от досады или раздражения придушить неугодную ему женщину во сне. Да вот только, присылать за этим человека тоже было как-то бессмысленно. Ему, наверное, было бы куда проще разобраться с собственным грехом самостоятельно, а не взваливать его на чужие плечи. Такой уж он. Честный, а значит не имеющий возможности не быть благородным и в выполнении своих обязанностей.
- Я всего лишь женщина, меня не посвящают во все дела мужчин. Честно сказать, если вам еще дали какую-то записку, - указывая взглядом на листок бумаги в руках мужчины, оповестила его Мари, - то мне была адресована лишь пара слов о том, что сегодня ко мне кто-то придет и поможет мне в этом неприятнейшем деле с Церковью. Однако, если руководиться здравым смыслом, то ко мне бы не прислали отдельного человека, если бы здешняя охрана не была бы совершенно бесполезна. А значит, она бесполезна. Может быть, даже играет против меня. Так что же вы предложите мне делать?