Тонкие, шелковые нити, привезенные из далекого Хенесая, аккуратными стежками ложились на полотно, натянутое на пяльцах, и пусть гобелен был еще не закончен, уже легко можно было рассмотреть будущий рисунок - профиль царевича Дитмара. И Марьюшка то и дело улыбалась, глядя на вышивку и представляя, как закончит работу над гобеленом и вручит своему нареченному подарок. Она очень надеялась, что Дитмару гобелен придется по душе, а потому старательно трудилась вот уже который день, проводя над пяльцами все свое свободное время, благо после переезда в царский дворец его было предостаточно. Вот и сейчас, устроившись в садовой беседке вместе со своей воспитательницей Мартой, девушка склонилась над пяльцами, а ее умелые руки порхали над полотном словно бабочки. С лица Марьюшки, увлеченной своим делом, не сходила мечтательная улыбка, а глаза с любовью смотрели на профиль Дитмара, который с каждым новым стежком становился все больше и больше похож на оригинал.
- Марьюшка… - встревоженный голос Марты, сидевшей рядом и читавшей книгу, совершенно неожиданно нарушил тишину, царившую в беседке, и к большому неудовольствию Марьюшки отвлек ее от мыслей о Дитмаре. Недоуменный взгляд девушки наконец-то оторвался от созерцания гобелена, и она взглянула на воспитательницу, пытаясь понять, что же ее так встревожило, а потом, заметив, что Марта пристально смотрит куда-то в сторону, Марьюшка последовала ее примеру. Увиденное заставило ее тут же нахмуриться - по дорожке, вымощенной серым камнем, к ним направлялся Грегор Витковский, и, судя по нетвердой походке брата, Марьюшка была уверена, что для него это не первый визит за сегодня, и там, где он уже успел побывать, подавали слишком много вина. Последнее обстоятельство заставило Марьюшку похолодеть от волнения - характер Грегора и без того был тяжелым, но когда брат начинал пить, то и вовсе делался невыносимым. Устав от его злых шуток и череды бесконечных ссор, Марьюшка даже обрадовалась, когда после объявления помолвки Дитмар велел ей перебраться во дворец, чтобы получше познакомиться с будущей супругой, а заодно и дать Маришке время, чтобы привыкнуть к жизни при дворе. Разумеется, расставаться с родным домом столь поспешно ей не хотелось, но идти против воли будущего супруга Марьяна не посмела, а возможность получше узнать его до свадьбы и вовсе делала переезд во дворец весьма привлекательным делом. Однако в числе причин, побудивших Марьюшку поскорее собрать вещи и вместе с Мартой перебраться в новые покои, что отвели для них по приказу Дитмара, было еще совершенно невыносимое поведение брата. Устроившись на новом месте, Марьяна наивно полагала, что оказалась вне досягаемости Грегора, и теперь растерянно смотрела на приближающуюся фигуру брата, только сейчас начиная осознавать, что заблуждалась на этот счет. Ничто не могло помешать Грегору нанести визит родной сестре, и Марьюшка уже заранее начинала беспокоиться. Сразу после переезда она столкнулась с тем, что все происходящее во дворце моментально становилось известно всему двору, кажется, здесь ничего нельзя было утаить, и если Грегор намерен устроить какую-нибудь глупую выходку, то об этом очень быстро все узнают, начнутся пересуды и смешки за спиной… И ладно, если бы обсуждали только ее… Она ведь невеста Дитмара, и теперь все, что будет происходить с ней, касается и его тоже, а значит, и он станет объектом для сплетен… Марьюшка тяжело вздохнула, пытаясь взять себя в руки и заранее настроиться на то, что вытерпит любые обидные слова, что Грегор наверняка сейчас скажет, только бы он побыстрее ушел и оставил ее и Дитмара в покое.
- Доброе утро, Ваше Высочество, - с глумливой ухмылкой поприветсвовал ее Грегор, после чего отвесил шутовской поклон. - А ты пошла прочь отсюда, я желаю поговорить со своей сестрой наедине, - грубо добавил он, обращаясь к Марте. Женщина, зная крутой нрав молодого графа, тут же отложила книгу на скамью, затем, закутавшись в шаль, поднялась со своего места и направилась к выходу из беседки, однако прежде чем оставить господ одних, обернулась и многозначительно посмотрела на Марьюшку. Пусть Грегор Витковский и был страшен в гневе, все же женщина слишком любила свою воспитанницу и беспокоилась о ней, а потому не собиралась уходить слишком далеко. “Я буду рядом”, - читалось в ее встревоженном взгляде, брошенном на Марьюшку, и девушка едва заметно кивнула воспитательнице, давая знать, что поняла ее и если вдруг станет совсем невыносимо, то позовет на помощь.
- Доброе утро, Грегор, - смиренно ответила она брату, который прошелся по беседке и остановился напротив нее. - Зачем ты приехал? - не удержавшись, произнесла Марьюшка, желая как можно быстрее узнать цель его визита и попытаться выпроводить Грегора домой. - Что-то случилось?
- А что я не могу просто навестить свою маленькую сестричку? - продолжил глумиться молодой граф. - Или, может, она теперь не желает знаться со своей семьей?
Марьюшка постаралась подавить страдальческий вздох, ведь подобные разговоры случались уже не раз, и Грегор не упускал возможности упрекнуть ее в том, что те титулы, которые она получит, выйдя замуж за Дитмара, будут намного превосходить титул графа. Причина, по которой Грегор вел себя подобным образом, была для Маришки совершенно непонятна, и она простодушно пыталась уверить брата в том, что никакие титулы не заставят отказаться ее от семьи.
- Ты же знаешь, что это не так, - мягко произнесла она, не желая провоцировать дальнейшее развитие ссоры и опуская взгляд, который машинально скользнул по незаконченному гобелену. Держа одной рукой пяльцы, Марьюшка ласково погладила пальцами другой руки незаконченную вышивку, словно пытаясь таким образом получить поддержку Дитмара и набраться душевных сил, чтобы выдержать насмешки брата.
- Что это? - осведомился Грегор, заметив, с какой нежностью коснулась сестра своей вышивки. - Портрет? Неужто мой? - Слова юноши прозвучали хоть и насмешливо, но втайне Грегор именно на это и надеялся, а потому, сделав шаг вперед, выхватил из рук сестры пяльцы, чтобы получше рассмотреть.
Спустя мгновение лицо молодого графа исказилось от ярости, когда расправив полотно, он увидел профиль ненавистного царевича, который забрал у него сестру. Зарычав от злости, Грегор сжал деревянные пяльцы, ломая их и освобождая полотно, а Марьюшка, которая до этого с опаской молча наблюдала за братом, бросилась выручать свой подарок Дитмару.
- Отдай, - взмолилась она, хватая обеими руками полотно. - Ну пожалуйста! Не трогай!
Грегор, ослепленный обидой и ревностью, от этой мольбы окончательно потерял разум - он ничего не мог поделать с царевичем, не мог запретить сестре выйти за него замуж и даже не мог позволить себе сорвать их свадьбу, но здесь и сейчас он был готов разорвать эту тряпку с вышитым портретом соперника в клочки, и единственное, что ему мешало это сделать, была Марьюшка. И Грегор наотмашь ударил сестру, избавляясь от последнего препятствия - удар пришелся по лицу Марьюшки, а фамильный перстень, что отец подарил Грегору на семнадцатилетие, рассек нижнюю губу девушки. Марьюшка в ужасе отшатнулась, тут же выпустив из рук полотно и приложив ладони к запульсировавшей болью губе, и Грегор тут же воспользовался этим, одним резким движением разорвав гобелен на две части. Только после этого слепая ярость, помутившая его разум, немного отступила, и граф заметил сестру, прижавшуюся спиной к стене беседки и прикрывающей лицо руками. Грегор медленно поднял правую руку и, сжав кулак, посмотрел на пальцы и перстень, обагренные кровью, затем зло усмехнулся. А Марьюшка так и продолжала стоять, боясь даже шелохнуться - в доме Витковских телесные наказания для детей были под запретом, никто и никогда даже пальцем ее не тронул, а потому все случившееся повергло ее в шок и до безумия испугало. Глаза застилала пелена слез, готовых вот-вот пролиться солеными каплями, и, часто моргая, Марьюшка все же рискнула пошевелиться - осторожно отняла ладони от лица и посмотрела на них. На пальцах остался красный след от рассеченной губы и, снова приложив ладони к лицу, она тихо прошептала:
- Ты… Ты меня ударил…
Грегор, снова бросив взгляд на свой кулак, тут же ощерился:
- Кто же должен был объяснить тебе, что семья всегда должна быть на первом месте. - Говоря это, он медленно двинулся к сестре, и насмерть перепуганная Марьюшка буквально вжалась в стенку, не сводя глаз с брата, чем весьма польстила ему. Словно хищник, почувствовавший слабость жертвы, Грегор подумал о том, что, возможно, именно силой он сможет добиться желаемого, нужно лишь запугать сестру и начинать следует прямо сейчас. Медленно надвигаясь на Марьюшку и стараясь выглядеть при этом как можно более угрожающе, Грегор процедил: - А чтобы ты лучше запомнила это, я готов тебе еще раз это повторить.
С этими словами он снова занес над сестрой сжатый кулак, но на этот раз он хотел лишь еще больше напугать ее, а потому кулак врезался в деревянную стенку беседки прямо над головой Марьюшки. Дрожа от ужаса, девушка тихонько вскрикнула, лишь сильнее прижав ладони к разбитым губам и уже не замечая, как по щекам и рукам струятся слезы.
- Надеюсь, я понятно все объяснил? - нагло улыбаясь, произнес Грегор, затем резко обернулся, почувствовав, что в беседке они больше не одни. На пороге беседки стоял Дитмар Галич собственной персоной в сопровождении Марты, и Грегор поморщился, подумав о том, что обязательно разберется с этой ведьмой в следующий раз, чтобы она больше не подсматривала и не звала на помощь. - Ваше Высочество, - поприветствовал Грегор царевича, хотя ни в его голосе, ни в легком поклоне не было ни малейшего уважения. - А я вот с сестрой заехал повидаться, соскучился, знаете ли… Надеюсь, вы не против? - Грегор выдал очередную наглую ухмылку, будучи уверенным в том, что Дитмар не сможет запретить ему видеться с сестрой, и когда Марьюшка, наконец, поймет, что заступаться за нее некому, то наверняка станет посговорчивее.
