Еще не успело расцвети как Галич уже был на ногах. Он быстро привел себя в порядок, оделся по-простому, и скоро вышел на улицу. На небосклоне еще виднелись розовато-желтые отсветы всходящего солнца, но уже было тепло, постепенно ночной ветер затих, уступая место началу дню. Карета для царевича стояла сзади той, что предназначалась для его брата царя и его супруги. Они должны ехать первыми, за ним следом уже и остальные. Впрочем, очередность могла и не соблюдаться, потому что стоило Дитмару выехать на дорогу, как его сопровождение нагло обогнало карету с царской семьей. Ох уж этот Галич вечером припомнит Валдису, что на этот раз он его обогнал, когда они вместе сядут вечером играть в шахматы. Добравшись до собора царевич выбрался наружу, вдохнув свежий воздух полной грудью. На колокольне во всю звонили к утренней службе, но она еще не началась, хотя верующих собралось весьма приличное количество. Калеки, хромые, нищие и убогие гундосили во всю на паперти выпрашивая у мимо проходящих прихожан мелкие монеты, больные и немощные молились прямо на пороге, опустившись на колени и поднимая свои чела прямо в голубое, утреннее небо. Поднявшись на одну ступеньку Дитмар дождался когда с коней спешиться его сопровождение из двух человек личной охраны, а затем тоже задрал голову поглядев куда-то вверх, на свод храма.
- Господи спаси и сохрани - громко произнес царевич размашисто перекрестившись, и совершив три быстрых поклона. Сегодня праздник Фомы Безрукого, великого святого и мученика, погибшего от рук язычников клятых, которые отрубили ему руки ради смеха. Это не могло сломить святого и даже после потери конечностей он лечил людей, даруя им веру в Бога, одним лишь дыханием лишая их и болезни, и немощей разных. Даже день обещался быть под стать празднику. На небе не было видно ни облачка.
- Подайте, пожалуйста, подайте, батюшка, дите маленькое у меня - раздалось откуда-то сбоку и Дитмар, не успев даже опустить руку после крестного знамения на миг замер. На три порога выше его стояла женщина, придерживая одной рукой сверток с ребенком, завернутым в какую-то драную тряпку, а второй...второй у нее и не было. По локоть словно все и отрезало.
- Р-р-руку.. - сглотнув царевич сделал шаг по направлению к нищенке - На сенокосе потеряла?
Женщина сделала шаг назад и кивнула, опустив голову, пряча смущенно свою культю. Калека, и таких много.
- А муж?
- Супруг мой умер три дня назад, схоронили вчера. Его брат отобрал у меня дом - произнесла женщина через силу, ей видимо не хотелось говорить об этом, да и стыдно было несчастной. Услышав это Дитмар задумался о сказанном. Он должен помочь ей. Хотя его статус не позволял таким заниматься, но если он не поможет народу, то кто же кроме него может проявить такую милость. Эту неделю у него нет особых дел в царском суду, разве только в городском, вот и заодно разберется что за ирод такой мог оставить жену брата без дома, да еще с младенцем на руках. Зайдет и спросит с судьи почему же царские деньги, жалованье свое, он проедает, а ничего не делает. Стоит стукнуть кого-нибудь пониже должностью по голове, как тот обязательно начнет работать, да еще так, что диву даешься. Галич стянул с плеч своих теплую соболью накидку, расстегнув пуговицы и набросил ее поверх плеч женщины.
- Я постараюсь вам помочь, пристрою в работный дом, но и с ребенком не разлучу. - уверил он нищенку, которая от такой милости царской обомлела и не знала что делать. Галич еще и обратился к своим слугам, оставшимся около кареты.
- Отведите ее и смотрите, чтобы ее накормили, приодели и руку осмотрели.
В столице Дитмар держал около десяти богаделен и пять приютов, а так же десятка два воскресных школ под его и церкви началом. Благотворительные его дела были у всех на слуху. Люди любили его, народ надеялся на брата царя. Как верховный судья Дитмар смог привести столицу к порядку, вернуть людям надежду на защиту и справедливый закон. Впрочем, о других нищих он тоже не забыл, и, развязав заранее приготовленный кошелек, раздал все монеты, что были внутри, не обидев ни одного обездоленного. Конечно, как человек знающий, он понимал, что среди действительно несчастных бедняков, здесь имеются и опытные нищие. Только вот поди пойми кто из них кто. Поднявшись по ступенькам наверх царевич перекрестился в широких дверях, мысленно обратившись к богу и вошел внутрь. Внутри было тепло, немного душно, потому что уже десятка три или четыре человеческих глоток, находившихся в храме, надышали так, что от аромата ладана кружилась голова. Потрескивали свечи, маленькие огоньки светились в лампадках около икон, оттеняя усталые, спокойные и одухотворенные лица святых. Потоптавшись в дверях Галич снял треуголку и пригладил свои волосы, отряхнув дорожную пыль с ног. Верующие молились, священник читал молитву, все ждали когда начнется богослужение. Царевич направился с сопровождением вперед, протискиваясь между людьми, поближе к иконе, где были изображены все святые. Остановившись напротив нее Дитмар зажег свечу, которую ему дала пожилая женщина, что обычно собирала перегорелые свечи в металлический поддон. В пустую ячейку Галич неспешно и поставил свечу предварительно опалив ее наконечник. В этот момент к нему подошла еще раз та женщина, что так приветливо протянула ему свечу и сообщила о том, что скоро из одного из графств должны привезти святыню, буквально через месяц, но им нужен новый оклад, потому что старый уже хоть и имеет богатую историю, но покрылся трещинами.
- Я думаю мы все устроим - прошептал негромко Дитмар, бросая взгляды на алтарь. Разговаривать в церкви не очень красиво, да и даже чужой шепот может помешать другим молиться. - Подойдите ко мне в следующий раз, матушка, после праздника, когда снова меня увидите здесь. Я распоряжусь обо всем, не переживайте.
Улыбнувшись женщина в платочке, махнув рукой в знак согласия, быстро растворилась в толпе. Теперь Галич мог спокойно приступить к молитве. Он, помолившись перед иконой, вскоре перешел в центр зала, дабы послушать, что говорит и поет священник. Кстати, Дитмар хорошо знал богословскую литературу и приметил, как складно все звучит из уст служителя церкви, что заслушаться можно. Царевич остановился подле царя, своего родного брата, но внимания на того не обратил, потому что не собирался мешать собственной и его молитве. Дитмар молился чтобы Господь дал брату сына, которого он так ждет, чтобы Ядвига не переживала и не страдала от того, что не может родить ему ребенка, чтобы они оба почувствовали себя счастливыми, снова были семьей, какой они были по началу. Потом Галич молился о Марьюшке невесте своей прекрасной, о своих племянницах, которых любил одинаково, хотя чаще всего в глазах Софии он видел лишь тьму и холод. Молиться за себя? Пожалуй, это слишком смело. Царевич привык совершать молитвы за других, лишь в последнюю очередь вспоминая о себе. Его мысли витали где-то далеко, под сводами собора и Дитмар ничего не замечал вокруг, мысленно творя молитвы в этом святом месте, надеясь, что его услышат.

Отредактировано Ditmar Galich (2018-11-14 20:25:27)