- Волосы уложите покрасивее и подайте розовое масло. Султану моего сердца более всего нравится аромат роз!
Наргизшах лениво потянулась и едва заметно улыбнулась самой себе, позволяя служанкам суетится вокруг нее. Прекрасное алое платье, расшитое золотыми нитями, символ того, как счастлива она быть женою султана Баязета, да продлит Пророк его жизнь на долгие и долгие годы. Дивные золотые украшения, подарок брата… Точнее теперь уже мужа. Не стоит забывать о том, что вчера священный огонь стал свидетелем их с Баязетом клятвы: только смерть разлучит нас.
О, как она боялась прошедшей ночи, страшилась того, что ее тайна будет раскрыта, что новобрачный обо всем догадается… Но нет, лекарша не соврала, те травы действительно действовали! Супруг не понял, что она была вовсе не так невинна, как должна была быть.
«Да простит мне Пророк страшный этот грех, но у меня не было выбора, я должна была защитить брата! Ведь он совсем еще крошкп и не должен умирать...Я должна была сделать все, что в моих силах!» - вспомнив хитрую улыбку посла и его недвусмысленные речи, молодая женщина едва сдержалась что бы не передернуться от брезгливости.
«И, надеюсь бедный муж мой никогда не узнает о том, как я грешна перед ним! Всю жизнь мою придётся замаливать мне замаливать этот грех перед ним!»-  внезапное чувство вины охватило и без того впечатлительную султаншу.
Странно, раньше ей было решительно все равно, что о ней подумает Баязет. Потому как он – сын мерзкой и гадкой змеи, которая извела ее отца, изничтожила истинного наследника на престол, ее любимого старшего брата. Доказательств никаких у султанши не было, но она была уверенна в том, что Шамсият убийца…
Ну так вот, ранее Наргизшах было решительно все равно, что о ней подумает Баязет, но вот сегодня она не могла быть столь категоричной. Напротив, ей очень уж хотелось, чтобы молодой супруг восхищался ею, смотрел только на нее, может быть даже и сегодняшнюю ночь провел в ее покоях…
Поймав себя на таких вот мыслях, султанша залилась краской и слегка потрясла головой, чтобы выбросить такие вот мысли из головы.
«Как смею я думать так? Баязет пусть и супруг мой перед лицом Пророка да святого огня, однако это ничего не меняет! Он все так же сын Шамсият!».
Вот ведь не зря говорят, что помянешь лихо, как оно тут как тут. Запыхавшаяся служанка торопливо вбежавшая в покои новоявленной божественной супруги султана, сообщила, что ее немедленно желает видеть Валиде.
Тяжко вздохнув Наргизшах одним движением руки отогнала служанок, которые пытались уложить волосы госпожи в прическу. Заставлять ждать «сиятельную» госпожу нельзя… Ведь всем известно, какой дурной характер у матери нынешнего султана…
«Интересно, зачем она желает видеть меня? Да еще и в столь ранний час? Ведь мой султан все еще мог быть со мною… Странно все это» - с таким вот мыслями и дошла божественная супруга Баязета до покоев Валиде.
Изобразив на лице крайнюю степень почтения, уважения, восхищения и даже страха, султанша переступила порог покоев своей новоявленной свекрови, жалкой рыжеволосой рабыни с далеких земель, которая изменив волю Пророка сама стала править халифатом!
Священное пламя, сложно было передать словами, как сильно презирала эту змею законная наследница Халифата. Но делать нечего…
- Вы желали меня видеть, госпожа? – с поклоном спросила султанша, мысленно пожелав «любимой» свекрови подавиться лукумом, как можно скорее. Как не старалась Наргизшах, голос ее звучал весьма прохладно, без должного уважения. – Я желала привести себя в порядок и пойти в сад, дабы собрать букет роз. Супругу моему нравится их аромат, и мне хочется дабы ему находиться в покоях моих было радостно.

Глядя на холеную руку, унизанную драгоценными перстнями, которую Шамсият протягивала ей для поцелуя, Наргизшах показалось, что от злости у нее в глазах темнеет. Да что же это?! Она, госпожа по рождению и крови, теперь вынуждена будет целовать руку жалкой рабыни, чужестранки без роду и племени? То, что перед нею восседала мать великого султана не значило ровно ничего.
Для горделивой дочери Ахмеда, рыжеволосая была жалкой узурпаторшей, которая колдовством да хитростью захватила престол. Посадила на трон Халифов мальчишку, которого более всего интересовали женщины да развлечения.
«Пророк великий, какое унижение! Какое страшное унижение, за что ты так наказываешь меня?»- мысленно взмолилась султанша. Но делать нечего, пришлось прикоснуться губами к пальцам Валиде. И постараться, что бы после брезгливо не передернуться…
Это удалось, но вот не покраснеть, от вопросов о том, как прошла ночь она не сумела.
«Да как смеет она спрашивать такое?» - что ж еще один повод убедиться в том, что эта рыжеволосая змея, разряженная в шелка да золото, никогда не сумеет стать истиной госпожой с изысканными манерами.
Сев рядом, как и было велено, Наргизшах однако даже не притронулась к сладостям, которыми изобиловал стол новоявленной свекрови. Во-первых, после всех волнений есть не хотелось… Во-вторых, один только Пророк ведает, что твориться в голове у этой колдуньи!
«А что если она задумала отравить меня? Говорят, в их землях есть колдовская вода, кто ее выпьет, тотчас же умирает, словно бы засыпает… Так умер мой брат, и готова поклясться священным пламенем, это дело рук Шамсият! Когда-нибудь я докажу это, и она поплатиться своей жалкой жизнью!».
Однако, сидеть и молчать просто не прилично, надо было ответить ну хоть что-нибудь.
- Благодарю Вас, госпожа. Но есть я вовсе не желаю, - негромко, но твердо произнесла молодая султанша, чинно сложив руки на коленях. На щеках ее все так же алел румянец, не то от смущения, не то от возмущения. – Я дала обет божественной Латифе, что в течение первых семи дней после свадьбы не буду есть, покуда огненный шар, именуемый Солнцем, не исчезнет с небес. Только с наступлением ночи я смогу принять пищу. Надеюсь, что этот обет умилостивит богиню и вскоре я подарю нашему султану много прекрасных сыновей. Ведь Фидан султан, все еще не смогла подарить наследника моему супругу…
Признаться по чети, этот обет Наргизшах выдумала вот только что, но да ладно. Особого стыда за свою ложь она не испытывала.
«А ведь и правда мне стоит помолиться Латифе, дать подобный обет, что бы она послала мне как можно больше детей! Дабы славный род наш, славящийся своей огненной кровью, храбростью и доблестью не угас!».
Улыбке Валиде султанша не верила ни секунды, да и в то, что она желает проводить больше времени вместе. Это просто смешно… Нет-нет-нет, этой рыжеволосой негодяйке определенно нужно что-то.
«Только вот что? Ну, в самом деле, неужели она хочет узнать как прошла ночь! Пророк, неужели она заподозрила что-то неладное? Нет, нет такого быть просто не может! Трава, которую дала мне лекарша подействовала. Даже Баязет ни о чем не догадался…»
Одно точно, отвечать на первый вопрос, который задала ей Шамсият, молодая женщина не торопилась.
- Искренне надеюсь, что Пророк будет милостив, и роды у Фидан будут легкими. Возможно она родит мальчика, пусть вечно горит священное пламя! Хотя я слышала, что когда женщины во время беременности становятся некрасивыми, это значит, что на свет появится девочка. Стало быть, вскоре, весь халифат будет праздновать рождение луноликой госпожи!

- Моя мать, да будет благословенно ее имя, которая сейчас, я уверенна рядом с моим отцом в Райских садах, рассказала об этом. После этого обета она понесла, и в положенный срок родился мой славный брат, мой храбрый лев Мехмет, которому надлежало править нашими славными землями.  
Задумчиво посматривая на свекровь, которая с явным удовольствием ела пастилу, Наргизшах мысленно воображала, как славно было бы если бы сласти были отравлены. Несколько минут, и ее рыжеволосой проблемы более не существовало. Можно было бы дышать вольно, полной грудью.
«Я бы переехала в эти покои, они самые красивые и роскошно обставленные. Баязета сумела бы утешить, уверенна в этом… Да он бы на третий день, в объятиях одной из красавиц своего гарема позабыл бы о Валиде. А вот Фидан и ее дитя отправила бы далеко отсюда! От одного только ее подобострастного взгляда мне начинает быть дурно. Более всего она похожа на крысу!».
- Увы, Пророк посчитал, что моему брату будет лучше подле него и призвал его к Себе… Но память о нем, нашем храбром принце, достойнейшем наследнике народ сохранит навек!
Ах, если бы брат сейчас был жив! Все, решительно все было бы по другому! Матушка осталась бы жива, никогда бы ей не пришлось унижаться перед рыжеволосой змеей, которая кажется возомнила себя госпожою всех огненных земель!
- Пусть этот дворец будет наполнен наследниками нашего великого султана, - поддакнула Наргизшах, которой явно пришлось по душе изменившееся выражение лица Валиде. Хоть на секунду, а все же! Так приятно. – Истинными наследниками, в которых течет самая чистая огненная кровь!
Стоит ли пояснять, что сейчас султанша говорила о своих детях, потому как только она могла подарить Баязету наследников с истинно огненной кровью. Только вот продолжение разговора вовсе не понравилось молодой жене…
-Смею ли я ревновать моего повелителя, - без тени улыбки возразила султанша, с явным неудовольствием понимая, что в словах «любимой» свекрови есть доля истины.
Но вот после последних слов Наргизшах резко встала на ноги, чувствуя, как кровь стучит в висках. Знает! Эта ведьма все знает! Про посла, про ее позор…Откуда? Кто ее предал?! Неужели же лекарша? Ах, никому в этом змеином гнезде доверять нельзя!
О, Пророк! Неужели и про спасенного малыша с кровью чище чем у нынешнего султана? Может быть она уже давно велела своим слугам найти маленького принца и казнить его? А что если она все велела рассказать Баязету?
«Да защитит меня священное пламя! Если эта ведьма все рассказала султану, то он разведется со мной. Или же прикажет казнить… И будет совершенно прав, так как я опозорила нашу семью, хотя и действия мои были нацелены на то, чтобы спасти наследников с более чистой крвью!»
- Как смеете Вы?! Как смеете говорить мне такие слова?! – голос султанши дрожал от ярости. Признавать свою вину она явно не собиралась. – Не забывайтесь кто перед Вами. Я дочь султана Ахмета, рожденная в законном браке с его единокровной сестрой! Имя мое Наргизшах, что значит госпожа проходящая сквозь пламя! И я Вам не ровня! Посему не судите по себе… Ведь все в халифате знают, что еще при жизни моего отца Вы частенько принимали у себя одного из визирей…
Слухи о том, что ныне главный визирь и Шамсият много значат друг для друга упорно ходили по гарему. Особо смелые даже предполагали, что султанша Мелек вовсе не дочь покойного Ахмета...Но вот доказательств никаких не было.

- Я никогда не забуду Вам эту пощечину…
Многие поговаривали, что у новоявленной Валиде не только скверный характер, но рука крайне тяжелая. И теперь Наргизшах могла подтвердить, что так оно и было, слухи были истиной правдой... От пощечины, которую ей отвесила рыжеволосая рабыня, у молодой султанши прямо таки в ушах зазвенело.
«Интересно, опухнет ли щека или нет? А если да, то, как мне пояснить это Баязету? Хотя, очень может быть, что он даже и не заметит…».
О, если бы взглядом одним можно было бы убить, изничтожить, испепелить человека, то без сомнений Шамсият уже было бы мертва, с такой ненавистью посмотрела на свою «любимую» свекровь новобрачная.
- Все верно, женщина, в которой течет кровь Халифов может развесить, если есть на то причины. Хотя Пророк и не одобряет этого, - голос Нагризшах был тих и звучал как-то угрожающе. – Но Вы, госпожа, никто. В Вас нет огненной крови, ни капли. Вы женой покойного султана не были. Да что там женой. Вы так и оставались рабыней до самой его смерти, и не Вам решать, будет ли расторгнут ли мой брак или нет. Только султан может решить мою участь!
Это была истинная правда, и нелепые речи о расторгнутом браке не произвели на дочь Ахмета ровно никакого впечатления. Однако другое беспокоило ее.
«Интересно, расскажет она султану о моем обмане или все же будет молчать? Не верю, что расскажет! Такой скандал, такое страшное пятно на чести нашего рода. Весь халифат будет потешаться над султаном-рогоносцем! А ежели все-таки расскажет… А ежели расскажет, то смогу ли я оправдаться в глазах своего мужа? Как, что мне надобно будет ему сказать? А если она все уже рассказала?».
Отчего-то султанше показалось, что так оно вероятно и есть. Супругу ее все уже известно. Верно, это по приказу Баязета и происходит этот допрос. Потому как никто, даже Валиде  голоса не смеет повысить на нее, тем более бить. А тут вон… Даже стражу зовут.
- Зовите, зовите, госпожа моя прекрасная, с волосами словно пламя, - как-то криво усмехнулась Наргизшах, которой терять было нечего. – И слуг позовите, раз уж Вы удумали убить меня, ту в которой течет самая чистая кровь, то зовите всех! И при всех я расскажу, что отдалась послу Вашей с Вашей варварской родины!
В какую-то секунду Наргизшах показалось, что лицо Шамсият искривилось. Неужели этой рыжеволосой змее неприятны такие речи о ее родине?
- Не зря в халифате ходит мнение, что все люди с Ваших земель развратны и мерзки, могу подтвердить, что так оно и есть!  Зато выгоды мне от этого было не мало…
На мгновение султанша замолчала, выдерживая эффектную паузу. Мысленно Наргизшах уже попрощалась с жизнью и не высказать все, что так сказать «наболело» она просто не могла.
- Он, этот чужеземец взял меня, а взамен спас истинного султана и правителя! Он вывез моего младшего брата, не дал убить! Истинный наследник, сын благословенной супруги отца моего Кадан, маленький Джихангир, кровь которого уж точно чище, чем Баязета жив, цел и невредим. Это я расскажу всем. Пусть все знают, пусть каждый жалкий нищий знает, что трон халифата занял недостойный правитель, тогда как истинный султан жив!
Огромные угольно-черные глаза Наргизшах сверкали, словно бы метали молнии, на губах играла победоносная улыбка. Да, она совершила страшный грех, предала своего мужа-султана, зато спасла невинное дитя. И не просто дитя, а с огненной кровью.
- Я не смогла спасти моего Мехмета, зато спасла жизнь другого брата, а за такое и умереть не страшно.

Страха не было. Совершенно. Напротив, ежели ее ждет смерть, то вскоре она встретится с матушкой и отцом. С Мехметом. С другими братьями, которые были зверски умерщвлены после смерти султана Ахмета.
«Мы, все вместе будем возлежать на шелковых подушках, поедать виноград, финики да апельсины и впереди нас будет ожидать одно только счастье! Можно ли не желать этого! Стало быть и страшиться мне нечего, мне надобно радоваться!».
Единственное, что сейчас испытывала Ниргизшах, так это ненависть. О, да, она ненавидела эту рыжеволосую выскочку, которая обманом и хитростью завладела тем, что должно было принадлежать ее матери и брату.
«Только моя матушка достойна была носить высокое звание Валиде султан, занимать эти покои и управлять гаремом. Только она, но никак не эта жалкая рабыня!».
Слова же о том, что покойный Ахмет подписал бумагу о том, что Шамсият свободная женщина насмешил молодую жену Баязета.
- Вольную? Ну и где же она?! Где? Отчего Вы молчали столько времени? - вопрос надо сказать весьма разумный, потому как в гареме любили посплетничать о том, что теперь халифатом управляет женщина, и даже не жена покойного султана, а всего лишь наложница. Рабыня! – Но если меня ждет Преисподняя, то и Вам не избежать ее!
Казалось султанша и правда помешалась от ненависти, которая переполняла все ее существо. И аналогичные чувства обуревали Шамсият.
- Мой грех не так велик, как Ваш, госпожа! Я не была тогда женою Баязета… Но Вы! Вы, госпожа, Вы, будучи вещью, игрушкой моего великого отца посмели проводить время с визирем! Думаете это никому не известно?! Все знают, что Мелек вовсе не дочь султана Ахмета!
Слухи такие по дворцу и правда бродили с потрясающим упорством, но вот сказать наверняка никто ничего не мог. Да и справедливо опасались болтать, ведь за такие речи можно и с жизнью проститься. С Шамсият шутки плохи.
Наргизшах же и дальше продолжила бы озвучивать свои подозрения в преступнейшей, постыдной связи Валиде и визиря, однако не успела. Потому как ее горло сжали руки «любимой» свекрови. Видимо терпение рыжеволосой закончилось прежде, чем султанша смогла высказать все.
Султанша попыталась было разжать мертвую хватку Валиде, но силы стремительно исчезали, воздуха не хватало.
В какой-то момент молодой женщине показалось, что вот она смерть и пришла, как внезапно дышать стало легче… И Наргизшах поняла, что стоит на коленях перед ногами рыжеволосой змеи.
Тяжело дыша и хватая воздух ртом, султанша злобно сверкала глазами и буквально-таки тряслась от ненависти. Но вот подняться на ноги сил не было.
- Я все запомню, каждое твое слово, каждое унижение, - более церемониться не имело смысла. – И однажды ты заплатить мне за все! Джихангир или же мой сын, - с этими словами султанша прикоснулась к своему животу, будто знала точно, что уже ности под сердцем наследника. - Рано или поздно кто-нибудь станет султаном, и тогда ты будешь страдать! Рыдать кровавыми слезами, но пощады не будет! Я сделаю все, что бы даже твои собственные сыновья, которых ты так любишь отвернулись от тебя!.
Не напугали султаншу слова о том, что жертва ее была напрасной и мальчика теперь наверняка убъют. Его сначала найти надо... И потом, уж эта хитрая собака с северных земель наверняка сумел хорошенько спрятать принца. Так, что даже Шамсият не сумеет его найти.